Перейдем теперь к преданиям, касающихся отдельных пунктов г. Чернигова.
Гончая улица получила свое название от гоняния сквозь строй солдат (наказание).
Вознесенская улица раньше называлась Немецкой слободой. Имя она это получила от пленных шведов, присланных из под Полтавы в Чернигов на жительство.
Ковалевка в конце гончей ул. Называется так потому, что там раньше были кузницы.
Вал, ныне место для гуляний, - остаток прежнего наружного крепостного вала. Есть указание, что уже в 1023 г. Чернигов был укреплен: «Взятие Мстиславом Владимировичем Чернигова менее укрепленного» (Карамзин, Т.2).
Летопись, рассказавая об осаде Чернигова войсками Батыя, говорит: «И лют бе бой у Чернигова, оже и тараны нань ставиша и меташа нань камением полтора перестрела, а камень яко можаху 4 мужи сильнии подьяти его. Но побежен бысть Мстислав»..(Собрание летописей).
В следующих столетиях видно, что Чернигов не переставал быть крепостью, которая подновлялась и обустраивалась новыми укреплениями. В 1738 г. полковник Измайлов доносил Румянцеву:
«Чернигов и в нем имеющийся замок, где мало был испорчен, надлежащею земляною работаю совсем, как надлежит, також и полисадником окончен и в добром находится состоянии, и в оном по имеющимся раскатам батареи поделаны и пушки везде расставлены».

На валу стоят в настоящее время четыре чугунные пушки, пожалованные Чернигову Петром 1-м после Полтавской битвы.
Рядом с валом, с левой стороны, находится белое здание – бывшая войсовая канцелярия, - называемое «домом Мазепы». Это редкий и хорошо сохранившийся памятник XVII столетия.
С домом Мазепы связана полная поэзии народная легенда. Изображает она страдания девушки, по догадках – Кочубей.
Бросивши отцовский дом, она ушла к гетману, за что была проклята матерью и душа проклятой осуждена стеречь клады, - якобы взятые Мазепою у полковника и скрытые в подвалах канцелярии сокровища.

Проклятая душа, в образе женщины, с тоскою молит встречных осенить ее крестным знамением, которым только может быть снято проклятие матери. А как только запоет третий петух, постать – ведьма с тяжким стоном «креста»!

«В лесах темных пропадае»

В этом стоне слышится и мольба, и страдание, и отчаяние.
На идее о силе проклятия вообще и родительского в собственности построены многие исторические предания, легенды и сказки.
Народная молва приписывала особенную важность проклятию матери, - оно имеет силу не только в земной жизни проклятого, но и в загробной: « щоб ты на страшный суд не встав, щоб тебе земля не приняла» и т.п.
В связи с последнею клятвою стоит большинство старинных украинских сказаний, в которых, как и в приведенной легенде о доме Мазепы, описываются страдания проклятого.
В легенде о Мазепином доме фигурируют особенно две клятвы: первая – «щоб тебя земля не приняла «и вторая – заклятие на клад.
По повериям малороссов, клады иногда зарываются с заклятием, которое имеет силу на определенное время или же навсегда, «поки свита и сонця». В приведенной легенде заклятие клада обусловлено снятием материнского проклятия: «бо як хрестом хто преславным благословит кляту душу, то ти скарбы и клейдоны ген розсыпатыся мушуть».
В легенде этой замечается еще одна характерная особенность – очевидная народная симпатия к девушке, обреченной на мучения за свою любовь к гетману, к этой несчастной ведьме, вымаливающей «хреста». Эта симпатия становится особенно резко заметной, если с легендой о доме Мазепы сравнить другие украинские легенды о ведьмах, которых народное суеверие почти всегда представляет существами злобными и далеко невозбуждающими сочувствия к их судьбе.
К этой же эпохе, когда сложилась легенда о доме Мазепы, относится еще и другая легенда. Говорится в ней о Василии Андреевиче Дунине-Барковском, десятом полковнике сотни Черниговской, а после генеральном обозном.
Он умер в Чернигове и был похоронен в Елецком монастыре. На другой день после похорон, его будто бы видели едущим шестеркой вороных, без отметин, коней по Красному мосту, что на реке Стрижень. Кучер, форейтор и три собеседника Борковского были черти.
Когда молва об этом распространилась, Борковского прокляли, и он вместе со своим проездом провалился в Стрижень. Когда же открыли гроб, то я нем якобы лежал краснолицый труп, хорошо сохранившийся, с открытыми, страшно выпученными глазами, т.е. имевший все отличительные черты упыря.
Сказание об упырстве Барковского было изображено масляными красками на стене Спасо-Преображенского собора (Маркевич, «Чернигов») особой фреской, которая только в первом десятилетии была закрашена.
В этом сказании, как нельзя более ярко, выразилась накипевшая народная ненависть против чрезвычайно злого, крайне невоздержанного и корыстолюбивого обозного.
Барковский был очень богат, ног при этом очень скуп. Князь Голицын предлагал ему за 10000 рублей гетманство, но тот, не смотря на свое тщеславие, отказался дать ему сумму. Однако Мазепа сумел обойти скупого богача, выпросил у него взаймы эту же сумму и воспользовался предложением князя.
Из страсти к деньгам, Барковкий делал много притеснений и несправедливостей Черниговцам. Например: в тяжебном следствии Лизогубовой с Скоропадскою (лист 146) ситаем, что когда некий Киприянович, женившийся на вдове сотника Силича, «став пакости великие чинить, тогда от него пан Буркувский, в то время будучи полковником Черниговским, тое село однявши сам оным год владив».
Однако при всех своих дурных и злых качествах. Барковский отличался большой набожностью. Если принять во внимание силу его скупости, то нужно заметить, что сделанные им денежные пожертвования имели особенную цену. А жертвовал он много, участвуя во всех постойках и украшениях церквей и обителей Чернигова. Более всего он заботился об украшениях и благоустройстве Елецкого монастыря. Заботы о монастыре, простирались и далее, - он не забыл и монастырскую братию. В синодике Елецкого монастыря значится: «род пана Василия Барковского, обозного генерального, ктитора обители Елецкой, который на монастырь Елецкий наддал села и мельницы на прокормлении братии Елецкой».
Щедрость Барковского на устройство храмов и монастырей была настолько выдающейся, что о. Еленев в проекте о расписании стен Спасо-Преображенского собора, представленном в 1814 г. архиепископу Михаилу, предлагал: «на втором простенке изобразить Черниговского полковника и генерального войск запорожских обозного Василия Андреевича Дунина-Барковского с подписом, что сей благочестивый и ревностный христолюбец, устраивая в граде сем вновь храмы Божие и обновляя обветшальные, возобновил святоленно и сей всемилостиваго Спаса храм и богатыми утварьми снабдил в 1672 и 1685 годах, но бывшим затем в 1750 году в мае месяце сильным пожаром, - и паки храм сей лишился внешняго покрова и почти всего внутренняго имущества и благолепия». Но параграф этот (24-й) остался в числе 15 невыполненных параграфов проекта.
Народ, очевидно, не мог не знать, если не всех, то о многих Богу угодных делах Барковского. Однако и это не могло смягчить ненависти народной, которая настолько успела разростись, что не улеглась даже после смерти обозного. Едва похоронили его, как разнеслась весть об его упырстве.
Из народных сказаний об упыря большое сходство с приведенным имеет сказание о Киевском полковнике, Антоне Танском, женатом на дочери Палия.

Онлайн путеводитель по Чернигову